Акынствование

     Все ближайшие выходные строго расписаны. Когда, куда, с кем, во что. В мое утопическое расписание фатально не вписывается вторая работа. В результате приходится сидеть до посинения (хорошо, что пока не телесного, а только небесного). А ведь даже распоследнему индейскому петуху очевидно, что выходные — это когда выходят, а не сидят взаперти.
     Я начинаю подозревать, что у меня завелся какой-то внутренний еврей-иудей, который не желает работать по субботам. Уже которую субботу я не могу элементарно хотя бы прибрать вещи, которые размножаются не по дням, а по часам. Видимо, мне подсознательно нравятся "натюрморты": иначе то, вокруг чего я живу, не назвать.
     Распустившийся пион, стоящий в черной вазе на книжке Оруэлла, соседствует с кубиком Рубика и школьной коллекцией стержней. Вся конструкция покоится на лакированном деревянном табурете и являет собой благостный оазис в вихре энтропического хаоса.
     Кассиопея с Собакевичем (динамические начала) уже давно оккупировали мою кровать. К тому же, Кассиопею потянуло на экзотику — и эта чуда с совиными глазами объела мою драцену. А Миклуха-Маклай на всякий случай совершил вечерний променад по обойному клею.
     Но я спокойна: за окном идет теплый летний дождь, и по привычке в душе что-то переворачивается в ожидании необычного.